Политика — та ещё дрянь, — заметил я.
— Только их хвалёная операция провалилась, и теперь англичане нас обвиняют в том, что мы пытались влезть во внутреннюю политику независимого государства, персы пошли войной на Гератское княжество, а мы ничего не можем сделать, чтобы помочь ему. Половина армии не знает, кому подчиняться, половина — сама по себе и не хочет ни с кем воевать. Персы выдавят нас из средней Азии — это уже очевидно. А за персами, естественно, стоят британские кланы.
— Это печально, — согласился я.
— А некоторым из наших князей, — Света завелась не на шутку, — вообще плевать на Россию. Те же Вахрамеевы, хотя бы. У них друзья на британских островах, родственники. Они с ними заодно все. Если Вахрамеевы получат власть, Россию растащат по кускам.
— Значит, Вадим — последняя надежда страны? — я улыбнулся. Именно в таком амплуа он себя и преподносил при первой нашей беседе. Не удивительно, что за ним пошло столько народу, в том числе, гвардейские офицеры. Наверное, среди них некоторые тоже были неравнодушны к судьбе Родины.
— Да, я верю, что он спасёт Россию, — ответила Света, — и многие верят, в том числе некоторые из дворян. Хотя работы нам предстоит ещё много.
«Нашёлся спаситель, блин», — подумал я скептически. Эти громкие фразы вызывали у меня неприязнь. Услышь я такое до знакомства с Вадимом, решил бы, что у того — мания величия. Но как ни странно, пока Вадим Орлов казался мне наиболее адекватным из всех, с кем до сих пор доводилось сталкиваться. Впрочем, главное было, чтобы он обещание своё выполнил. Вот что меня сейчас больше всего волновало.
— А Вадим ничего не говорил про Вениамина? — напомнил я. — Уже три дня тут сидим.
Света смерила меня укоризненным взглядом и произнесла:
— Имей терпение. Если он обещал, он исполнит.
На том беседа и закончилась.
Вопреки моим беспокойствам, ждать долго не пришлось. Уже на следующий день, когда я возился в гараже с мотоциклом, Света позвала меня к телефону. Сказала, звонит Вадим. Я тут же бросил своё занятие и, на ходу вытирая тряпкой запачканные в машинном масле руки, побежал в дом.
— Слушаю, — схватил я трубку.
— Здравствуй, Денис, — поприветствовал меня Вадим. — Я узнал, где находится Вениамин Куракин. Завтра приезжайте со старшим сержантом Орловой в гвардейскую часть в Карачарово, обсудим план дальнейших действий.
Интерлюдия 7
Вениамину не понравилось распоряжение брата. Мало того, что пришлось ехать в Ростов, так ещё и дали в помощники этого неприятного типа, который сейчас сидел рядом, на заднем диване лимузина.
Помощника звали Иннокентий Павлович. Вениамину он не нравился, он даже немного побаивался этого здоровяка, хоть и не признавался себе в этом. И было за что. Иннокентий Павлович происходил из какой-то побочной ветви рода Куракиных, но являлся довольно сильным «духовным», который был гораздо сильнее Вениамина. К тому же характером и наружностью Иннокентий Павлович обладал не самыми дружелюбными. Его маленькие серые глаза всегда смотрели, не мигая, в одну точку, а тяжёлая квадратная челюсть и узкий лоб делали лицо непропорциональным и каким-то обезьяньим. На левой руке Иннокентия Павловича не хватало двух пальцев, а на одном из оставшихся красовалась массивная печатка с магическим знаком.
Больше всего Вениамина раздражало то, что Николай поставил Иннокентия Павловича главным в этой операции, хотя тот даже княжеским титулом не обладал — так, мелкий дворянчик на службе сиятельной родни. Но зато он имел серьёзный боевой опыт. Видимо, это и сыграло роль.
Миссия, с которой Вениамина отправили в Ростов, по словам брата, являлась крайне важной и ответственной, и от успеха её зависело будущее всей страны. Надо было приструнить мятежных офицеров и вернуть на сторону императора ростовскую ракетную дивизию, а затем проехаться по окрестным военным частям и напомнить им, кто здесь власть. Всё больше и больше подразделений следовали за самозванцем Вадимом Орловым, и это требовалось пресечь. Вот и послал Николай своего младшего брата в качестве официального представителя рода Куракиных, который призовёт военных к порядку. А Иннокентий Павлович и четверо парней, ехавших во второй машине, должны были поспособствовать урегулированию спорных вопросов, которые неизбежно возникнут в ходе операции.
Как же Вениамин не хотел ввязываться в эти разборки! Но Николай был непреклонен. Брат считал, что в столь непростые времена, как сейчас, каждый должен трудиться на благо рода, а заодно припомнил Вениамину его недавние связи с Вахрамеевыми. Вот и пришлось «искупать вину», что у молодого князя не вызывало ничего, кроме злости и досады.
По крайней мере, поначалу. А потом он увидел в этой поездке и положительные стороны. Ведь это возможность отдохнуть от родни и от московских дрязг, которые за последние недели Вениамину порядком надоели. Делами пусть Иннокентий занимается, а он, займётся чем-нибудь поинтереснее. Да, Ростов — не Москва, но наверняка, и тут найдётся, чем развлечься. Об этом-то Вениамин и раздумывал, пока лимузин мчал по загородному шоссе прямиком к военной части.
Машины подъехали к КПП. Вениамин опустил стекло, назвал себя и заявил, что желает говорить с командиром части. А вскоре он и Иннокентий Павлович уже сидели за длинным столом в одном из кабинетов штаба. Водителя и четырёх сопровождающих на территорию не пустили, и Вениамин из-за этого немного нервничал. Но Иннокентий Павлович был спокоен, как удав.
А ещё Вениамин нервничал из-за того, что на другом конце стола сидели десять офицеров, и судя по исходящим от них эманациями силы, все они были «духовными». И пусть большой мощью они не обладали, но сам факт концентрации стольких «духовных» говорил о том, что командование дивизии не очень радо делегатам, и встреча может закончиться плачевно. И потому Вениамин досадовал на Николая за то, что тот подверг опасности его — родного брата, вместо того, чтобы отправить на задание пару мелких сошек, вроде Иннокентия.
В центре восседал высокий смуглый мужик с густыми, почти сросшимися бровями. Это был генерал-майор — собственно, командующий дивизии. Рядом с ним расположились остальные офицеры, среди которых наблюдался даже один капитан. Все, разумеется — мелкие дворяне или вовсе простолюдины, но от этого они не становились менее опасными.
Вениамин без лишних предисловий и вступлений заявил, что командование дивизии должно подчиниться законному правительству и присоединиться к императорским войскам, которые сейчас воюют с повстанцами. Ответ оказался ожидаемый.
— Император больше нам — не власть, — столь же
